Капитан действительно замышлял не совсем для него приятное: выйдя от брата, он прошел к Лебедеву, который жил в Солдатской слободке, где никто уж из господ не жил, и происходило это, конечно, не от скупости, а вследствие одного несчастного случая, который постиг математика на самых первых порах приезда его на службу: целомудренно воздерживаясь от всякого рода страстей, он попробовал раз у исправника поиграть в карты, выиграл немного — понравилось… и с этой минуты карты сделались для него какой-то ненасытимой страстью: он всюду начал шататься, где только затевались карточные вечеринки; схватывался с мещанами и даже с лакеями в горку — и не корысть его снедала в этом случае, но ощущения игрока были приятны для его
мужественного сердца.
Огнём отваги запылало… его
мужественное сердце, он наклонил копьё и с громким криком помчался вперёд, приш…порив коня, и со всей своей могучей силой ударил в ворота.
О, милые простые люди,
мужественные сердца, наивные первобытные души, крепкие тела, обвеянные соленым морским ветром, мозолистые руки, зоркие глаза, которые столько раз глядели в лицо смерти, в самые ее зрачки!
Неточные совпадения
Теплая тень ласково окружала женщину, грея
сердце чувством любви к неведомым людям, и они складывались в ее воображении все — в одного огромного человека, полного неисчерпаемой
мужественной силы.
Разве умерло мое уважение к Егору, моя любовь к нему, товарищу, память о работе мысли его, разве умерла эта работа, исчезли чувства, которые он вызвал в моем
сердце, разбито представление мое о нем как о
мужественном, честном человеке?
— Благородный юноша! Великое
сердце! (Nobil giovanotto! Gran cuore!) — позвольте слабому старцу (a un vecchiotto) пожать вашу
мужественную десницу! (la vostra valorosa destra!). — Потом отскочил немного назад, взмахнул обеими руками — и удалился.
Сильно подействовали на толпу слова Серебряного. Проняла
мужественная речь не одно зачерствелое
сердце, не в одной косматой груди расшевелила любовь к родине. Старые разбойники кивнули головой, молодые взглянули друг на друга. Громкие восклицания вырвались из общего говора.
Прасковья Ивановна была не красавица, но имела правильные черты лица, прекрасные умные, серые глаза, довольно широкие, длинные, темные брови, показывающие твердый и
мужественный нрав, стройный высокий рост, и в четырнадцать лет казалась осьмнадцатилетнею девицей; но, несмотря на телесную свою зрелость, она была еще совершенный ребенок и
сердцем и умом: всегда живая, веселая, она резвилась, прыгала, скакала и пела с утра до вечера.
И на кого, как не на одну только богородицу, надеяться этим большим детям, с
мужественными и простыми
сердцами, этим смиренным воинам, ежедневно выходящим из своих промозглых, настуженных землянок на привычный подвиг терпения и отваги?
Два голоса обнялись и поплыли над водой красивым, сочным, дрожащим от избытка силы звуком. Один жаловался на нестерпимую боль
сердца и, упиваясь ядом жалобы своей, — рыдал скорбно, слезами заливая огонь своих мучений. Другой — низкий и
мужественный — могуче тек в воздухе, полный чувства обиды. Ясно выговаривая слова, он изливался густою струей, и от каждого слова веяло местью.
И так сильна была эта
мужественная, молчаливая нежность, что робко улыбнулось измученное
сердце и в глубине, как драгоценнейший дар, сохранило улыбку.